«В открытом море» Славомира Мрожека – короткий абсурдистский анекдот о неприглядной изнанке человеческой натуры. Удивительно: когда смотришь спектакль «Фарс. Мажор» Андрея Носкова в Театре Эстрады им. А.Райкина, поставленный по этому тексту полувековой давности, возникает ощущение, что написана пьеса буквально сегодня – настолько злободневные ситуации обыгрываются. Среди них фальшивая толерантность, влияние медиа на обывателей, политические игрища и прочие манипуляции с общественным сознанием. Правда, текст Мрожека про трех джентльменов в костюмах на плоту посреди океана значительно подкорректирован самим режиссером. Носков создал на его основе апокалиптический гиньоль про разнополую цирковую труппу, которую «кейс «Титаника» настиг, кажется, прямо посреди представления на круизном лайнере. Каждый артист коллектива выступает в определенном амплуа: от милой как Ширли Темпл инженю в исполнении Алины Мурзагалиевой до двуличного клоуна Пеннивайза.

Фундаментом визуальной концепции «Фарс. Мажора» стало творчество Федерико Феллини. Гротесковые персонажи спектакля словно намекают, что судно, на котором они потерпели крушение, называлось «Глория Н.». И точно также, как и в «Корабль плывет…», каждый из них – не просто человек, но общественный типаж. «Женщина 1» в исполнении Анастасии Пижель ближе всего зрительницам, пришедшим на спектакль. У нее маска домохозяйки, знающей толк в борщах и пирожках и не видящей ничего страшного в «киндер и кирхен». А «Женщина 2» Алисы Полубенцевой –  полная антитеза, феминистка и потенциальная участница «розовых маршей». «Мужчина 2» и «Мужчина 3» противопоставлены друг другу скорее психологически, чем социально. Они оба представители сытого среднего класса. Но если «Двойка» Алексея Васильева – эгоистичный урбанистический невротик, то «Тройка» Александра Шпынева – оптимистичный, но приземленный, сангвиник. Самый сложносочиненный герой на плоту «Мужчина 1»: по-кинговски страшный клоун, которого играет сам режиссер. «Единица» словно вобрал в себя самые худшие черты всех политиков мира, независимо от их партийной принадлежности. Именно его герой, умудряясь то давить на жалость, то включать мрачное обаяние серийного маньяка типа Декстера, исподволь лоббирует людоедство и делает так, что окно Овертона распахивается на максимальную ширину. Звериный голод и люциферовская пропаганда быстро превращают знатоков этики Канта в каннибалов. Единственный выход в ситуации расположен не на телесном, но духовном уровне. Он кроется в важной для польского искусства доминанте – католической идеологии, которую режиссер, разделяя, расширяет до экуменистической. Герой Егора Щедрова, обозначенный как «Парень», почти все время находится в тени других мужчин, чтобы в финале сыграть главную роль в сюжете. Добровольно соглашаясь быть съеденным, именно он внутри своего сознания движется «по дороге в Эммаус», как и Христос, обретая единственно возможную свободу путем мученической смерти. Возникает аллегория с финалом еще одной очень важной для современного театра польской пьесой – «Двое румын говорящих по-польски» Дороты Масловской, которую постановщики обычно строят на тех же концептуальных «перевертышах», что и Носков свою версию Мрожека. Только если в «Румынах» главная героиня, несущая на себе маску Девы Марии, после самоубийства попадает в потустороннем мире на корабль, являющийся прообразом ада, то в «Фарс. Мажоре» плавучий ад все-таки остается в нашей реальности и плывет к берегу, на котором находится каждый из нас, к счастью, пока наделенный правом морального выбора в пользу гуманизма.

(Текст — Мария Овчинникова)

(Иллюстрация — сцена из спектакля. Фото предоставлено пресс-службой театра Эстрады)

Ближайший показ — 14 июня.

Адрес: Санкт-Петербург, ул. Большая Конюшенная, д. 27 (метро «Невский проспект»)

Официальный сайт: http://www.estrada.spb.ru/